Vladimir Putin’s interview with Radio Europe 1 and TF1 TV channel

In the run-up to his visit to France, Vladimir Putin gave an interview to Radio Europe 1 news programme author and frontman Jean-Pierre Elkabbach and anchor of the evening news on TF1 TV channel Gilles Bouleau. The interview was recorded on June 3 in Sochi.

QUESTION (via interpreter): Good afternoon Mr President. Good afternoon, President Putin. Thank you very much for agreeing to give this exclusive interview to Radio Europe 1 and the TF1 TV channel at your Sochi residence. On Thursday evening you will meet with President Francois Hollande in the Elysee Palace, and the next day you will attend the D-Day 70th Anniversary Commemoration. This will be your first trip to the beaches of Normandy, and you will be the first Russian President to attend the ceremony. What do you as a Russian citizen think about being invited to this exceptional ceremony?

VLADIMIR PUTIN: This will be an important event for Europe and the rest of the world. We will pay tribute to those who prevented Nazism from enslaving Europe, and I believe that Russia’s attendance is a momentous event. The thing is that Russia and the anti-Hitler coalition countries, including France, were allies in that struggle for freedom, and my country played a vital and maybe even the decisive role in defeating Nazism. But we’ll never forget the French Resistance fighters and the French soldiers who fought side by side with us on the Soviet-German front, which is also called the Eastern front. I believe that this should not only remind us about our history, but also help to promote our relations now and in the future.

QUESTION (via interpreter): Of course, you and Russia will take your rightful place on the beaches of Normandy. You lived in the Soviet Union until you were 40, you saw its collapse, and now you are actively contributing to Russia’s revival. What would you like to see happen now? What are your goals? Is Russia’s strategy a path of dialogue or expansion and conquest?

VLADIMIR PUTIN: Well, a policy of expansionism and conquest has no future in the modern world. We’re confident that Russia can and should be a partner with its traditional allies, in the broad sense, now and also in the future.

This is what we want, and this is what we will keep working towards. We see no other way to develop relations with our neighbours and all other countries.

QUESTION (via interpreter): Do you want to defend the Russian nation or to become the symbol of Russian nationalism and the Russian Empire? We remember what you said about the Soviet Union’s dissolution. You said that it was the worst geopolitical disaster of the 20th century. You also said that those who do not regret the collapse of the Soviet Union have no heart, and those who want to restore it have no brains. You have brains. What do you propose: Russian nationalism, or the restoration of the Russian Empire to its previous borders?

VLADIMIR PUTIN: We will not promote Russian nationalism, and we do not intend to revive the Russian Empire. What did I mean when I said that the Soviet Union’s collapse was one of the largest humanitarian – above all humanitarian – disasters of the 20th century? I meant that all the citizens of the Soviet Union lived in a union state irrespective of their ethnicity, and after its collapse 25 million Russians suddenly became foreign citizens. It was a huge humanitarian disaster. Not a political or ideological disaster, but a purely humanitarian upheaval. Families were divided; people lost their jobs and means of subsistence, and had no means to communicate with each other normally. This was the problem.

QUESTION (via interpreter): And what about the future?

Do you want to restore the empire within the former borders or do you want to continue developing your country within your own borders?

VLADIMIR PUTIN: We want to develop our country within our own borders, of course. But – and this is very important – like other countries in other parts of the world, we want to use modern policies to improve our competitive advantage, including economic integration. This is what we are doing in the post-Soviet space within the Customs Union and now also within the Eurasian Union.

QUESTION (via interpreter): Mr Putin, we are now talking about why a neighbouring country, Ukraine, is being torn apart by war. There is no other word for it. Now pro-Russian forces want to breach Ukraine’s borders. Who can stop them and what is your policy?

VLADIMIR PUTIN: I wouldn’t call them either pro-Russian or pro-Ukrainian. They are people who have certain rights, political, humanitarian rights, and they must have a chance to exercise those rights.

For example, in Ukraine governors are still appointed by Kiev. After the anti-constitutional coup in Kiev last February, the first thing the new authorities tried to do was deprive the ethnic minorities of the right to use their native language. This caused great concern among the people living in eastern Ukraine.

QUESTION: You did not let this happen but are you saying that we are on the verge of another Cold War?

VLADIMIR PUTIN: I hope we are not on the verge of any war. Second, I insist that people – wherever they live – have their rights and they must be able to fight for them. That’s the point.

QUESTION: Is there any risk of a war? Now, as we see tanks on their way from Kiev, many people in France are asking this question. Were you tempted to send troops to eastern Ukraine?

VLADIMIR PUTIN: This is an interview, which implies short questions and short answers. But if you have patience and give me a minute, I will tell you how we see it. Here’s our position. What actually happened there? There was a conflict and that conflict arose because the former Ukrainian president refused to sign an association agreement with the EU. Russia had a certain stance on this issue. We believed it was indeed unreasonable to sign that agreement because it would have a grave impact on the economy, including the Russian economy. We have 390 economic agreements with Ukraine and Ukraine is a member of the free trade zone within the CIS. And we wouldn’t be able to continue this economic relationship with Ukraine as a member of the free trade zone. We discussed this with our European partners. Instead of continuing the debates by legitimate and diplomatic means, our European friends and our friends from the United States supported the anti-constitutional armed coup. This is what happened. We did not cause this crisis to happen. We were against this course of events but after the anti-constitutional coup – let’s face it, after all…

QUESTION: But now we see so much tension in politics. Yet despite this, you will be in Normandy speaking about peace while Barack Obama keeps urging Europe to arm itself.

VLADIMIR PUTIN: Well, we must always talk about peace but we should understand the causes and nature of the crisis. The point is no one should be brought to power through an armed anti-constitutional coup, and this is especially true of the post-Soviet space where government institutions are not fully mature. When it happened some people accepted this regime and were happy about it while other people, say, in eastern and southern Ukraine just won’t accept it. And it is vital to talk with those people who didn’t accept this change of power instead of sending tanks there, as you said yourself, instead of firing missiles at civilians from the air and bombing non-military targets.

QUESTION: But, Mr President, the United States and the White House claim they have evidence that Russia intervened in the conflict, sent its troops and supplied weapons. They claim they have proof. Do you believe that?

VLADIMIR PUTIN: Proof? Why don’t they show it? The entire world remembers the US Secretary of State demonstrating the evidence of Iraq’s weapons of mass destruction, waving around some test tube with washing powder in the UN Security Council. Eventually, the US troops invaded Iraq, Saddam Hussein was hanged and later it turned out there had never been any weapons of mass destruction in Iraq. You know, it’s one thing to say things and another to actually have evidence. I will tell you again:  no Russian troops…

QUESTION (via interpreter): Are you saying the US is lying?

VLADIMIR PUTIN: There are no armed forces, no Russian ‘instructors’ in southeastern Ukraine. And there never were any.

QUESTION (via interpreter): So you do not want to annex Ukraine and you never tried to destabilise the situation there?

VLADIMIR PUTIN: We never did that. The Ukrainian government must now sit down and talk with their own people instead of using weapons, tanks, planes and helicopters. They must start the negotiating process.

QUESTION(via interpreter): The new Ukrainian president was elected on May 25 through a democratic vote. Do you recognise Mr Poroshenko as a legitimate president?

VLADIMIR PUTIN: I’ve already told you and will say it again: we will respect the choice of the Ukrainian people and we will cooperate with Ukrainian authorities.

QUESTION (via interpreter): In other words, if you meet him on 6 June on the beaches of Normandy, and if President Hollande helps to make this meeting possible, will you shake hands with him? Will you talk with him?

VLADIMIR PUTIN: You know, I don’t plan to evade anyone. President Hollande kindly invited me as the representative of Russia to attend this commemoration, even though the event it will commemorate was tragic. I was pleased to accept his invitation, and I’m grateful to the President for inviting me. There will be other guests, and I’m not going to avoid any of them. I will talk with all of them.

QUESTION (via interpreter): But will you meet with Poroshenko? You said you would only work with him on the condition that he would not totally yield to US influence.

VLADIMIR PUTIN: I didn’t say that he shouldn’t yield to US influence. He is free to accept any influence he wants. Ukrainians voted for him, and he is free to develop a policy. If he chooses to accept anyone’s strong influence, let him. But I wouldn’t…

QUESTION (via interpreter): Do you recognise Ukraine’s sovereignty and its neutral stance with respect to relations between Russia and the West?

VLADIMIR PUTIN: Yes, we recognise its sovereignty. Moreover, we’d like Ukraine to act as a sovereign state. Joining any military bloc or any other rigid integration alliance amounts to a partial loss of sovereignty. But if a country opts for this and wants to cede part of its sovereignty, it’s free to do so. Regarding Ukraine and military blocs, this is what worries us, because if Ukraine joins, say, NATO, NATO’s infrastructure will move directly towards the Russian border, which cannot leave us indifferent.

QUESTION: Mr President, Russian troops annexed Crimea recently. Will you ever give it back?

VLADIMIR PUTIN: It’s a delusion that Russian troops annexed Crimea. Russian troops did nothing of the kind. Frankly...

QUESTION:  But Crimea has been included on the map of Russia, the kind of maps we used in school. It’s part of Russia now. What was it, annexation or reunification? Which word should we use?

VLADIMIR PUTIN: If you’ll let me finish, I think you’ll see what I mean.

Russian troops were in Crimea under the international treaty on the deployment of the Russian military base. It’s true that Russian troops helped Crimeans hold a referendum on their (a) independence and (b) desire to join the Russian Federation. No one can prevent these people from exercising a right that is stipulated in Article 1 of the UN Charter, the right of nations to self-determination.

QUESTION: In other words, you will not return Crimea [to Ukraine]? Crimea is Russia, is that it?

VLADIMIR PUTIN: In accordance with the expression of the will of people who live there, Crimea is part of the Russian Federation and its constituent entity.

I want everyone to understand this clearly. We conducted an exclusively diplomatic and peaceful dialogue – I want to stress this – with our partners in Europe and the United States. In response to our attempts to hold such a dialogue and to negotiate an acceptable solution, they supported the anti-constitutional state coup in Ukraine, and following that we could not be sure that Ukraine would not become part of the North Atlantic military bloc. In that situation, we could not allow a historical part of the Russian territory with a predominantly ethnic Russian population to be incorporated into an international military alliance, especially because Crimeans wanted to be part of Russia. I am sorry, but we couldn’t act differently.

QUESTION (via interpreter): So, Francois Hollande has invited you to France, to Paris and Normandy. You know him very well. Can you move further forward, and can you describe your relations as confidential?

VLADIMIR PUTIN: Yes, I think so.

QUESTION (via interpreter): Do you think so, or are you sure?

VLADIMIR PUTIN: I’ve always thought so. I see no reasons to think otherwise. We have very good interstate relations, but we have much to do yet to promote our economic ties.

But our personal relations have always been trust-based, which helps in work as well. I hope it will stay this way.

QUESTION (via interpreter): You are talking about trust-based relations – both in defence and the economy. You have paid over a billion euros for two Mistral-class amphibious assault ships, and Russian naval officials are to visit Saint-Nazaire in a few days. Have you given them special permission to go to France?

VLADIMIR PUTIN: I believe we are living in a civilised world and we will all continue to fulfil our obligations and contractual commitments. I’ve heard a lot of talk about these ships going to Russia and some people believe that Russia shouldn’t get them. You know, here in Russia we had a lot of opposition to this contract. France is entitled to decide against selling the ships, but in that case we should get out money back. This would mean that out countries won’t have an opportunity to develop ties in the defence sector – but overall we are ready to expand our cooperation and even to place new orders, if our French partners are interested.    

QUESTION (via interpreter): Despite external pressure, you have asked France to supply these assault ships – and if France does it you may place other orders as well, right?

VLADIMIR PUTIN: We expect our French partners to fulfil their contractual obligations, and if everything goes as we agreed, we will not rule out the possibility of further orders – and not necessarily in naval shipbuilding; they may concern other sectors as well. Overall, our relations in this area are developing well, and we would like to continue strengthening them – in aviation, shipbuilding, and other sectors. We have successful cooperation experience in space exploration, at the Guiana Space Centre near Kourou.    

QUESTION (via interpreter): Do you think France is a sovereign and independent state whose opinion is respected? What do you think of Germany? You speak with Angela Merkel in both Russian and German, while François Hollande doesn’t speak Russian and you don’t speak French. Do you have a common language of communication?

VLADIMIR PUTIN: The fact that I don’t speak French and Mr Hollande doesn’t speak Russian is not a barrier for us. It does not prevent us from speaking a common language, and we understand each other well even via an interpreter.

Speaking of the level of sovereignty, I will say it again – any country that becomes a member of a military alliance gives away some of its sovereignty to a supranational body. For Russia, this would be unacceptable. As for other countries, it has nothing to do with us. They have to decide such matters for themselves. In this regard, I think of the Gaullist tradition and General Charles de Gaulle, who protected France’s sovereignty. I think this deserves respect. And there’s another example: François Mitterrand, who spoke of European confederation, with Russia as its member. I think this opportunity still exists and we will have it in the future.

QUESTION (via interpreter): My next question concerns the United States. You will meet with Barack Obama in a few days, you will sit a few metres away from him. But he doesn’t seem to be willing to speak to you. What will this meeting be like and how will relations develop between the world’s richest country and its largest country? How can you avoid speaking to each other when there’s a real need for this since the war is not too far off?

VLADIMIR PUTIN: Well, you’re exaggerating about the war being not far off. You seem to be feeling aggressive. Whatever gave you this idea, and why are you determined to frighten us all? As for...

QUESTION (via interpreter): Because Ukraine is near Russia.

VLADIMIR PUTIN: So what?

QUESTION (via interpreter): And this is where the war is going on. When he mentioned the war, he said it is not far off.

VLADIMIR PUTIN: There is a punitive operation launched by Kiev’s government against the country’s own citizens. It is not a war between states, it is something entirely different. As for...

QUESTION (via interpreter): Do you think it should be stopped immediately?

VLADIMIR PUTIN: I think Mr Poroshenko, who has no blood on his hands so far, has a unique chance to halt this punitive operation now and start a dialogue with people in southeastern Ukraine.  

As for my relations with Barack Obama, I have no reason whatsoever to believe he is not willing to talk to the President of Russia. But ultimately, it is his choice. I am always ready for dialogue, and I think that dialogue is the best way to bridge any gaps. We have been in contact until now, we have talked on the telephone regularly.

QUESTION (via interpreter): Russia and the United States are experiencing some problems. Are these problems between two powers or between two people, Barack Obama and Vladimir Putin?

VLADIMIR PUTIN: Problems between countries always exist, especially between such big countries as Russia and the United States. There have always been some issues, but I don’t think we should go to extremes. At any rate, it wouldn’t be our choice. I’m always willing to talk to any of my partners, including President Obama.

QUESTION (via interpreter): So you are willing to talk and you regret what is happening? But don’t you think the United States is trying to surround Russia, to make you weaker as a leader and perhaps isolate you from the world? You are being very diplomatic now but you know the facts.

VLADIMIR PUTIN: Facts? You’ve said it yourself: Russia is the biggest country in the world. It would be very difficult to surround it, and the world is changing so fast that it would basically be impossible, even in theory.

Of course, we can see attempts by the United States to pressure their allies by employing their obvious leadership in the Western community, in order to influence Russia’s policy.

Russia’s policy is based solely on its national interests. Of course, we take the opinions of our partners into account but we are guided by the interests of the Russian people.

QUESTION (via interpreter): Mr President, it is very convenient that you are meeting with Mr Obama on June 6. Perhaps, it would be worse if you were meeting with Hillary Clinton. Only a few days ago, she said that what Russia is doing in Eastern Europe resembles what Hitler was doing in the 1930s.

VLADIMIR PUTIN: It’s better not to argue with women. But Ms Clinton has never been too graceful in her statements. Still, we always met afterwards and had cordial conversations at various international events. I think even in this case we could reach an agreement. When people push boundaries too far, it’s not because they are strong but because they are weak. But maybe weakness is not the worst quality for a woman.

QUESTION (via interpreter): Women must be respected, of course, and I’m sure you respect them. Do you think she went too far? There is a lot of mockery and cartoons in the media – including those showing you. What was your first reaction? Were you angry? Did you want to get back at her or laugh? We have never seen you laugh.

VLADIMIR PUTIN: Someday I will indulge myself and we will laugh together at some good joke. But when I hear such extreme statements, to me it only means that they don’t have any valid arguments. Speaking of US policy, it’s clear that the United States is pursuing the most aggressive and toughest policy to defend their own interests – at least, this is how the American leaders see it – and they do it persistently.

There are basically no Russian troops abroad while US troops are everywhere. There are US military bases everywhere around the world and they are always involved in the fates of other countries even though they are thousands of kilometres away from US borders. So it is ironic that our US partners accuse us of breaching some of these rules.

QUESTION (via interpreter): But you have taken some decisions regarding your defence budget. Are you as President taking any special decisions on security and defence now, because the general environment is more risky?

VLADIMIR PUTIN: Regarding the defence budget. I’d like to say, for reference’ sake, because only the analysts know this, that the defence budget of the United States, which we talked about only yesterday, is larger than the combined military budgets of every country in the world – every country – combined. So who’s pursuing an aggressive policy?

As for our [defence] budget, it has hardly grown in terms of percent of GDP, barely by one-tenth of a percent. But we want to rearm our army and navy based on modern, advanced technology, by reducing quantity and improving quality. We have a relevant rearmament programme, and it was not adopted yesterday or in response to the Ukrainian crisis. It has been our policy, which we will continue to implement.

QUESTION (via interpreter): Mr President, Syrian leader Bashar Assad has been re-elected president without much effort. Can you influence him? Can you ask him to order his army to stop its atrocities, to stop fighting their own people?

VLADIMIR PUTIN: All sides are guilty of atrocities there, but primarily the extremist organisations that are thriving in Syria. We are mostly worried about…

QUESTION (via interpreter): Religious, Islamic [organisations]…

VLADIMIR PUTIN: …those organisations that are directly connected with Al Qaeda. There are many of them there, which no one tries to deny any longer. It’s a general fact. But we are mostly worried that the wrong action could turn Syria into another Afghanistan, a completely uncontrollable spawning ground for the terrorist threat, including for European countries. All the terrorists who are operating there now would eventually move to other countries, including in Europe.

QUESTION (via interpreter): We don’t quite understand why you, Vladimir Putin, the man who wants to modernise Russia, support a person who is killing his own people, who is covered in their blood. How can this be?

VLADIMIR PUTIN: I’ll explain very simply and clearly, and I hope that the majority of the French people who are watching and listening to this interview will understand me. We very much fear that Syria will fall apart like Sudan. We very much fear that Syria will follow in the footsteps of Iraq or Afghanistan. This is why we would like the legal authority to remain in power in Syria, so that Russia can cooperate with Syria and with ours partners in Europe and the United States to consider possible methods to change Syrian society, to modernise the regime and make it more viable and humane.

QUESTION (via interpreter): I’d like to ask you about your country, Russia. How would you describe its current political regime? Some describe it as a democracy, while others argue that Russia is so huge that it needs an iron hand. How does Vladimir Putin define the Putin regime?

VLADIMIR PUTIN: The current regime is not connected to any particular person, including the incumbent President. We have common democratic state institutions, although they reflect Russia’s needs. What are they? The overwhelming majority of Russian citizens tend to rely on their traditions, their history and, if I may say so, their traditional values. I see this as the foundation and a factor of stability in the Russian state, but none of this is associated with the President as an individual. Moreover, it should be remembered that we only started introducing standard democratic institutions recently. They are still in the process of evolving.

QUESTION (via interpreter): Can a person stand in opposition to the authorities in Russia without fear of losing his ties and reputation, without being punished?

VLADIMIR PUTIN: We have many opposition parties, and we have recently liberalised the procedure for registering political parties. We have dozens of parties that participate in municipal and regional elections.

QUESTION (via interpreter): But is it possible to be a personal opponent of Vladimir Putin without exposing oneself to risks?

VLADIMIR PUTIN: If you listen to some of our radio stations and watch some TV shows, I assure you, you are unlikely to find anything similar to this kind of opposition in France.

QUESTION (via interpreter): There have always been periods of strict order and authoritarian power in Russia. But in the age of the Internet, can a country develop by restricting freedoms?

VLADIMIR PUTIN: It is impossible and we are not restricting the Internet. We have certain… You know, whatever we do, someone tries to find something that goes against democratic principles, including the Internet. Are there any restrictions in Russia? I don’t believe so. Some of our opponents say there are unacceptable restrictions. What kind of restrictions do we have? For example, we have banned the promotion of suicide, drugs and pedophilia. These are our restrictions. What’s wrong with that?

QUESTION (via interpreter): And homosexuality. It is not pedophilia, it’s a different story.

VLADIMIR PUTIN: That’s not true, we did not ban homosexuality. We banned the promotion of homosexuality among minors. You see, these are two different things. In the United States, since we talked about it, homosexuality is illegal in some states. We impose no criminal liability whatsoever. We banned only promoting homosexuality among minors. It is our right to protect our children and we will do it.

QUESTION (via interpreter): We would like to talk about the end of your term in 2018. We would like to talk about labour camps. We find such things surprising in the West. For example, Pussy Riot were sentenced to a term in labour camps, and it wasn’t just an ordinary prison. Will you close those camps by the end of your term?

VLADIMIR PUTIN: These are not camps. These are places where the inmates’ freedom is limited but they can live a more or less normal life. These are not prisons where people are not allowed to work.

Prisons where people can’t even work is the worst punishment you can think of. And I don’t think we should put all convicts in such facilities where people are deprived of their freedom. I think it is much worse than what you are describing.

QUESTION (via interpreter): Who convinced you that you are carrying out a special mission for Russia?

VLADIMIR PUTIN: Why do you think that I believe I’m carrying out a special mission? I have the trust of my voters. Over 63% of Russian citizens voted for me. I believe I hold a national mandate to carry out domestic and foreign policy, and I will fulfil my obligations under this mandate.

QUESTION (via interpreter): Do you have a role model in the Russian history? Are you guided by Soviet or Russian politics?

VLADIMIR PUTIN: I have great love and respect for Russian history and culture. But the world is changing and Russia is too. Russia is part of the modern world, not the world of the past but the modern world. And I believe it has an even greater future than some other countries that can’t take care of their young people, of the new generations, of their children, and believe that they can just let things slide.

QUESTION (via interpreter): And the last question, Mr President. In 2013, Forbes rated you as the most powerful person in the world. Were you flattered by this title?

VLADIMIR PUTIN: You know, I’m an adult and I know what power means in the modern world. In the modern world, power is mainly defined by such factors as the economy, defence and cultural influence. I believe that in terms of defence, Russia is without any doubt one of the leaders because we are a nuclear power and our nuclear weapons are perhaps the best in the world.

With regard to cultural influence, we are proud of the Russian culture – literature, the arts and so on.

As for the economy, we are aware that we still have a lot to do before we reach the top. Although lately, we have made major strides forward and are now the fifth largest economy in the world. It is a success but we can do more.

QUESTION (via interpreter): We don’t know yet how Vladimir Putin’s era will go down in history. What would you like to be remembered for? And would you like to be seen as a democrat or an authoritarian leader?

VLADIMIR PUTIN: I would like to be remembered as a person who did his best for the happiness and prosperity of his country and his people.

QUESTION (via interpreter): Thank you very much. Have a good trip to France, Mr President. Good-bye.

VLADIMIR PUTIN: Thank you.

ВОПРОС (как переведено): Добрый вечер, господин Президент! Добрый вечер, Президент Путин! Большое спасибо, что принимаете радио «Европа-1» и канал TF1 в Вашей резиденции в Сочи для этой исключительной беседы.

В четверг вечером Вас будет принимать Президент Франсуа Олланд в Елисейском дворце, и на следующий день Вы будете участвовать в церемонии, посвящённой 70-летию высадки союзников, и отправитесь на пляжи Нормандии, Президент России будет участвовать в этих мероприятиях. Какие чувства у Вас это вызывает как у гражданина России, это приглашение?

В.ПУТИН: Это важное событие в жизни Европы, да и всего мира. Мы будем отдавать дань уважения тем, кто не позволил нацизму поработить европейские страны, и думается, что участие России в этом мероприятии является знаковым. Имея в виду, что Россия, страны антигитлеровской коалиции, Франция в том числе, были союзниками в этой борьбе за свободу, и наша страна сыграла важнейшую, если не решающую, роль в победе над фашизмом. Но мы никогда не забудем и бойцов французского Сопротивления, никогда не забудем тех, кто на советско-немецком фронте, на так называемом Восточном фронте, сражался вместе с нами – из числа граждан Франции. Мне кажется, что это то, что должно напоминать о прошлом, но способствовать выстраиванию отношений сегодня и помогать нам строить наши отношения в будущем.

ВОПРОС: Как раз вместе с Россией, естественно, у вас достойное место на пляжах Нормандии. До 40 лет Вы жили в Советском Союзе, Вы видели, как он распался, и Вы активно участвовали в возрождении России. Что Вы хотите, к чему Вы стремитесь? И Ваша стратегия российского пути – это стратегия диалога или экспансионизма и завоеваний?

В.ПУТИН: Не может быть в современном мире будущего у политики, которая основана на экспансионизме и каких-то завоеваниях. Разумеется, речь идёт о том, что Россия в современном мире и в будущем может быть и должна быть партнёром для наших традиционных стран – союзников в широком смысле этого слова. Мы этого хотим и к этому всегда будем стремиться, по-другому мы себе и не мыслим отношения с нашими соседями, да и со всеми странами мира.

ВОПРОС: Но Вы хотите быть защитником российской нации или символом российского национализма, Российской империи? Мы знаем, что Вы сказали, когда рухнул Советский Союз. Вы сказали, что это была самая страшная геополитическая катастрофа XX века. И Вы сказали, что тот, кто не сожалеет о распаде Советского Союза, у него нет души, но тот, кто хочет его восстановить, у него нет разума. У Вас есть разум. Что Вы предлагаете: российский национализм или империю Россию в прошлых границах?

В.ПУТИН: Ни российского национализма мы не будем поддерживать, ни империю не собираемся возрождать. Когда я говорил о том, что распад Советского Союза был одной из самых крупных гуманитарных катастроф, гуманитарных прежде всего, катастроф XX века, имел в виду что? Что в рамках Советского Союза все граждане вне зависимости от этнической принадлежности жили в одном едином государстве, а после распада СССР 25 миллионов русских людей неожиданно для себя вдруг оказались за границей. И вот это настоящая гуманитарная катастрофа. Это не политическая, не идеологическая катастрофа, это чисто гуманитарная проблема. Оказались разрезанными семьи, люди остались без работы, без средств к существованию, без возможности нормально общаться друг с другом. В этом проблема.

ВОПРОС: В том, что касается будущего. Вы хотите восстановить империю в прошлых границах или вы хотите продолжать развивать свою страну в своих границах?

В.ПУТИН: Мы хотим развивать свою страну, разумеется, в своих границах. Но, что очень важно, мы хотим, чтобы и мы, так же как и другие страны во многих регионах мира, использовали современные средства повышения своей конкурентоспособности, в том числе путём экономической интеграции. Что мы и делаем на постсоветском пространстве в рамках Таможенного союза и сейчас Евразийского союза.

ВОПРОС: Господин Путин, мы сейчас с Вами разговариваем, а соседняя страна, Украина, переживает настоящую войну. Это нельзя назвать по-другому. И сейчас прорусские силы хотят нарушить границы Украины. Кто их остановит и чего вы хотите?

В.ПУТИН: Я бы не называл их ни прорусскими, ни проукраинскими. Есть люди, которые имеют определённые права – политические права, гуманитарные права, и они должны иметь возможность эти права реализовать.

Вот на Украине до сих пор все, допустим, губернаторы назначались исключительно из столицы. После того как совершён был антиконституционный переворот в Киеве в феврале этого года, первое, что сделали новые власти, – заявили об отмене прав национальных меньшинств на использование родного языка. Всё это вызвало большую тревогу у людей, которые живут на востоке Украины.

ВОПРОС: Вы этого не допустили, но Вы хотите сказать, что мы сейчас вступаем в новую фазу «холодной войны»?

В.ПУТИН: Мы, надеюсь, не вступаем ни в какую новую фазу какой-то «холодной войны». Во-вторых, и я настаиваю на этом, люди, где бы они ни проживали, имеют определённые права и должны иметь возможность эти права отстаивать. Только в этом дело.

ВОПРОС: Есть ли опасность войны? Сейчас, в этот момент, мы видим танки, которые едут из Киева. Этот вопрос задают себе многие французы: появлялось ли у Вас искушение войти в Восточную Украину, ввести туда войска?

В.ПУТИН: У нас интервью, оно предполагает короткие вопросы и короткие ответы, но если вы наберётесь терпения и дадите мне одну минуту, я в течение минуты скажу, как мы это видим.

Видим мы это следующим образом. Что произошло? Был конфликт, возник конфликт на основе того, что бывший украинский президент отказался подписывать соглашение с Евросоюзом об ассоциации, и Россия занимала по этому вопросу определённую позицию. Мы считали, что в том виде, в котором предлагался этот документ, его подписывать действительно нецелесообразно и это нанесёт, в том числе России, определённый экономический ущерб. Имею в виду, что у нас с Украиной 390 различных экономических соглашений и Украина является членом зоны свободной торговли в рамках СНГ. И мы не могли в таком же режиме, как с членом зоны свободной торговли, дальше поддерживать с Украиной экономические отношения.

Мы об этом говорили и спорили с нашими европейскими партнёрами. Вместо того чтобы продолжать с нами этот спор легитимными, дипломатическими средствами, наши европейские друзья и друзья из Соединённых Штатов поддержали антиконституционный вооружённый захват власти. Вот что произошло. Мы не создавали этого кризиса, мы были противниками такого развития событий, но после того как произошёл антиконституционный переворот… Надо это признать, в конце концов…

ВОПРОС: Но сегодня, сегодня климат напряжённости. И на фоне этого Вы будете в Нормандии говорить о мире, а Барак Обама в то же время говорит о том, что нужно вооружаться в Европе.

В.ПУТИН: Замечательно. Надо всегда говорить о мире, но нужно понимать, в чём причина и суть кризиса. Так вот суть как раз в этом: нельзя нигде, а особенно на постсоветском пространстве, где не сложившиеся ещё государственные структуры, приводить к власти какие бы то ни было политические силы с помощью вооружённого переворота, антиконституционного.

Когда это произошло, то часть людей это признала и порадовалась, а часть людей, скажем, на востоке и юге Украины, с этим не хочет смириться. Нужно вести переговоры с теми людьми, которые не приняли этого переворота, а не посылать к ним танки, как Вы об этом сказали, и не расстреливать мирных граждан с самолёта, нанося ракетно-бомбовые удары по мирным объектам.

ВОПРОС: Но, господин Президент, США и Белый Дом говорят о том, что у них есть доказательства того, что Россия вмешалась в ситуацию на Украине, направляла туда свои вооружённые формирования и поставляла оружие. У них есть доказательства. Вы верите в это?

В.ПУТИН: Доказательства? Так пусть они их представят. Мы видели, весь мир видел, как госсекретарь Соединённых Штатов демонстрировал в Совбезе ООН доказательства того, что в Ираке есть оружие массового уничтожения, помахивая пробиркой с каким-то стиральным порошком. В конце концов войска Соединённых Штатов вошли в Ирак, повесили Саддама Хуссейна, а потом выяснилось, что никаких средств массового уничтожения в Ираке не было и нет. Вы знаете, говорить – это одно, а иметь доказательства – это совершенно другое. Я вам ещё раз говорю: никаких Вооружённых Сил Российской Федерации…

ВОПРОС: То есть американцы врут сейчас?

В.ПУТИН: Никаких Вооружённых Сил, никаких российских инструкторов даже на юго-востоке Украины нет. Не было и нет.

ВОПРОС: Вы не хотите присоединить к себе Украину и вы никогда не пытались дестабилизировать ситуацию там?

В.ПУТИН: Этим никогда не занимались и не занимаемся. Украинским властям сегодняшним нужно наладить диалог со своим собственным населением, и не с помощью оружия, танков, самолётов и вертолётов, а с помощью переговорного процесса.

ВОПРОС: Новый Президент Украины избран демократическим путём 25 мая, это господин Порошенко. Признаёте ли вы его легитимность?

В.ПУТИН: Я уже говорил об этом, хочу повторить: мы с уважением будем относиться и относимся к выбору украинского народа и будем работать с украинскими властями.

ВОПРОС: То есть если Вы с ним встретитесь 6 июня в Нормандии и если Президент Франсуа Олланд поможет тому, чтобы эта встреча состоялась, Вы пожмёте ему руку? Вы будете с ним говорить?

В.ПУТИН: Знаете, я не собираюсь ни от кого бегать. Президент Олланд был настолько любезен, что пригласил меня как представителя России на эти торжественные мероприятия – трагические, печальные и в то же время торжественные. Я с удовольствием принимаю это приглашение и благодарен Президенту за его жест. Но там есть и другие гости, я не собираюсь ни от кого бегать и буду, конечно, со всеми общаться.

ВОПРОС: Но Вы встретитесь с Порошенко? Вы сказали, что сможете работать с ним при условии, что он не будет под слишком сильным влиянием США.

В.ПУТИН: Я так не говорил, что он не должен быть под сильным влиянием США. Он может находиться под влиянием кого угодно. За него люди проголосовали, и это его выбор, как строить свою политику. Если он хочет находиться под сильным влиянием кого бы то ни было, пусть находится.

ВОПРОС: Но признаёте ли вы суверенитет Украины и её нейтральность в отношениях между Россией и Западом?

В.ПУТИН: Мы признаём и суверенитет, и, более того, мы бы, наоборот, очень бы хотели, чтобы Украина и ощущала себя суверенным государством. Ведь вхождение в любые военные блоки, в любые такие жёсткие интеграционные объединения означает потерю известной степени суверенитета. Но если страна выбирает такой путь и хочет потерять часть своего суверенитета – её дело.

Но когда мы говорим об Украине и военных блоках, то, конечно, нас это не может не беспокоить, потому что в этом случае, если, скажем, Украина присоединяется к НАТО, инфраструктура военная вплотную подходит к российским границам, и мы не можем быть к этому безразличны.

ВОПРОС: Господин Президент, российские войска аннексировали Крым несколько недель назад. Вернёте ли вы его?

В.ПУТИН: Это заблуждение, что российские войска аннексировали Крым, российские войска ничего не аннексировали. Не буду скрывать….

ВОПРОС: Но Крым сейчас рисуют на карте России, как рисовали раньше в школе, сейчас это часть России. Аннексия это или возвращение? Какое слово нужно использовать?

В.ПУТИН: Если Вы дадите мне закончить фразу, то, мне кажется, будет понятно, что я имею в виду.

Так вот, российские войска находились в Крыму в соответствии с международным договором о наличии там российской военной базы. И российские войска действительно помогли жителям Крыма провести референдум о своей независимости и желании присоединиться к Российской Федерации. И никто не имеет права отказать этим людям в том, чтобы они реализовали право, предусмотренное статьёй первой Устава Организации Объединённых Наций, – право наций на самоопределение.

ВОПРОС: То есть Крым вы не вернёте? Крым ваш, это Вы хотите сказать?

В.ПУТИН: Крым в соответствии с волеизъявлением людей, которые живут на этой территории, является частью Российской Федерации, субъектом России.

Я хочу, чтобы было совсем понятно и совсем откровенно. Мы вели диалог с нашими партнёрами – и с европейцами, и с американцами, повторяю ещё раз, исключительно дипломатическими, мирными средствами.

Нам ответили на эти наши попытки вести диалог таким способом и договориться о приемлемых решениях поддержкой государственного антиконституционного переворота на Украине, и дальше у нас не было никаких гарантий в том, что Украина завтра не станет частью Североатлантического военного блока.

В этих условиях позволить, чтобы историческая российская территория с преимущественным этническим русским населением ушла вот туда, в какой-то международный военный альянс, притом что сами жители Крыма хотят быть частью России, – извините меня, по-другому мы просто поступить не могли.

ВОПРОС: Итак, Франсуа Олланд пригласил Вас во Францию, в Париж, в Нормандию. Вы с ним уже хорошо знакомы. Можно ли двигаться дальше и можно ли сказать, что между вами доверительные отношения?

В.ПУТИН: Думаю, да.

ВОПРОС: Вы думаете или Вы уверены?

В.ПУТИН: До сих пор я так считал. Я не вижу оснований думать иначе. У нас добрые, очень хорошие межгосударственные отношения, и нам ещё многое нужно сделать в плане расширения экономических связей. Но всегда были очень доверительные личные отношения, что помогает вести и служебные дела. Надеюсь, это и сохранится.

ВОПРОС: Вы говорите о доверительных отношениях – и о военных, и экономических. Вы уже заплатили больше миллиарда евро за два вертолётоносца «Мистраль», и российские моряки должны приехать в Сен-Назер через несколько дней. Вы дали им такое разрешение – поехать во Францию?

В.ПУТИН: Я надеюсь, что мы в цивилизованном мире живём, и все будем исполнять свои обязательства, в том числе и контрактные обязательства. Но я слышал много разговоров по поводу того, что есть мнение не передавать России эти корабли. Вы знаете что? У нас в России было много противников этого контракта, и их достаточно много. Но если Франция решит не передавать, значит, это её решение, тогда верните деньги, но это не даст нам возможности, конечно, развивать отношения в военно-технической сфере. А так, в целом мы готовы и к расширению нашего взаимодействия, и к новым заказам даже, может быть, если на то будет воля наших французских партнёров.

ВОПРОС: Несмотря на внешнее давление, вы просите Францию поставить эти вертолётоносцы, а если Франция это сделает, вы, возможно, разместите и другие заказы, так?

В.ПУТИН: Мы рассчитываем на то, что наши французские партнёры будут выполнять контрактные обязательства, и если это произойдёт так, как мы договаривались, то мы не исключаем каких-то новых заказов, и не обязательно в сфере военного судостроения – и в других сферах тоже.

В целом у нас очень неплохо развиваются эти отношения, и мы хотели бы и готовы их развивать дальше. В области авиации, судостроения, по другим направлениям. Мы очень хорошо сотрудничаем в космосе, в Куру.

ВОПРОС: Франция, по Вашему мнению, это суверенная и независимая держава, к которой прислушиваются? Каково Ваше отношение к Германии? По сравнению с Германией?

Вы говорите с Ангелой Меркель по-русски и по-немецки, а Франсуа Олланд не знает русского языка, Вы не знаете французского. Можно ли сказать, что вы говорите на одном языке?

В.ПУТИН: Это не мешает нам (незнание с моей стороны французского и русского со стороны Франсуа) говорить, по сути, на одном языке, даже через переводчиков, мы хорошо понимаем друг друга.

Что касается уровня суверенитета, повторяю, любая страна, вступающая в определённые военные союзы, добровольно передаёт часть своего суверенитета наднациональным органам. Для России это неприемлемо. Что касается других стран, это не наше дело, сами страны должны определять, как действовать и как поступать.

Но в этой связи мне вспоминаются и традиции голлизма, вспоминается и генерал де Голль, который защищал суверенитет Франции. Мне кажется, что это достойно уважения.

Есть и другой пример, пример Миттерана, который говорил о европейской конфедерации, кстати говоря, с участием России.

Мне представляется, что ничего ещё не потеряно, имею в виду будущее Европы.

ВОПРОС: Я хотел бы поговорить о США. Через несколько дней Вы встретитесь с Бараком Обамой, Вы будете за несколько метров от него. Но похоже, что он не хочет с Вами разговаривать. Как будет происходить эта встреча, как будут развиваться отношения между самой богатой страной мира и самой крупной страной мира? Как Вы можете не разговаривать, ведь есть потребность в этом, ведь война недалеко?

В.ПУТИН: Во-первых, вы преувеличиваете насчёт того, что война недалеко. Вы какой-то такой агрессивный журналист. Откуда Вы взяли, что война недалеко, зачем Вы нас всех пугаете?

ВОПРОС: Потому что Украина рядом.

В.ПУТИН: Ну и что?

ВОПРОС: Именно там идёт война. И когда говорим, то об этой войне, она как раз рядом.

В.ПУТИН: Там идёт карательная операция центральных властей против своего народа. Это не война между государствами, это разные вещи.

ВОПРОС: Она должна быть прекращена? Вы считаете, что её необходимо быстро прекратить?

В.ПУТИН: Считаю, что у господина Порошенко есть уникальный шанс: у него пока руки не испачканы кровью, и он может приостановить эту карательную операцию и начать прямой диалог со своими гражданами на востоке и юге своей страны.

Что касается отношений с Обамой (я не забыл этот вопрос), у меня нет оснований полагать, что он совсем не хочет общаться с Президентом России, но, в конце концов, это его выбор. Я всегда готов к диалогу и думаю, что диалог – это лучший способ навести мосты. До сих пор мы с ним общались, созванивались, говорили по телефону.

ВОПРОС: Сейчас у вас проблемы в отношениях между Россией и США. Это проблемы в отношениях двух держав или проблемы в отношениях двух людей – Барака Обамы и Владимира Путина?

В.ПУТИН: Проблемы между странами всегда есть, тем более между такими крупными странами, как Россия и Соединённые Штаты. Они всегда были, но я не думаю, что их нужно доводить до какого-то крайнего предела. Во всяком случае, это не наш выбор. Я готов к общению со всеми своими партнёрами, в том числе и с Президентом Обамой.

ВОПРОС: Так Вы готовы разговаривать и Вы сожалеете о том, что это не происходит? Но у Вас нет ощущения, что Америка сейчас хочет окружить Россию, ослабить Вас лично, Владимира Путина, и, возможно, изолировать Вас на международной арене? Вы сегодня очень вежливо разговариваете, но Вы видите реальность.

В.ПУТИН: Реальность? Но Вы же сами сказали, что Россия – самая большая страна в мире по территории. Окружить её очень сложно. А потом, мир настолько быстро меняется, что даже виртуально это сделать практически невозможно.

Мы, конечно, видим попытки администрации США надавить на своих союзников, используя свои явные лидерские позиции в западном сообществе, для того чтобы повлиять на политику России.

Политика России будет проводиться исключительно исходя из наших национальных интересов. Мы, конечно, учитываем мнение наших партнёров, но будем руководствоваться интересами российского народа.

ВОПРОС: Господин Президент, это очень удобный случай, что Вы 6 июня встретитесь с Обамой. Если бы Вы встречались с Хиллари Клинтон, возможно, всё было бы хуже. Она несколько дней назад сказала, что то, что делает Россия в Восточной Европе, похоже на то, что делал Гитлер в 30-е годы.

В.ПУТИН: С женщинами лучше не спорить и лучше не вступать с ними в пререкания. Но госпожа Клинтон и раньше не отличалась особым изяществом в выражениях. Ничего, мы с ней встречались после этого и мило беседовали на различных международных мероприятиях. Думаю, что и в этом случае можно было бы найти общий язык. Когда люди переходят определённые границы приличия, это говорит не об их силе, а об их слабости. Но для женщины слабость – это не самое плохое качество.

ВОПРОС: Про женщин – нужно их уважать, конечно, я уверен, что Вы их уважаете. Вы считаете, что она зашла далеко, и во многих СМИ очень много карикатур появляется по этому вопросу, в том числе с Вашим участием. Какова Ваша первая реакция: гнев, желание наказать или посмеяться? Мы никогда не видели, как Вы смеётесь.

В.ПУТИН: Я как-нибудь доставлю себе и вам это удовольствие, мы вместе с вами посмеёмся ещё неоднократно над хорошей шуткой. Но когда я вижу какие-то крайние высказывания, повторяю, я вижу, что у людей просто больше нет аргументов, а это не самый лучший аргумент – крайние высказывания.

Что касается политики самих Соединённых Штатов, то не секрет, что самую агрессивную, самую жёсткую политику в защиту своих собственных интересов (так, как понимают это американские руководители) проводят именно Соединённые Штаты, причём из года в год.

Наших войск за границей нет практически, российских, – американские войска везде за границей, везде во всём мире американские военные базы, и они везде принимают участие в решении судеб других народов, находясь за тысячи километров от своей собственной границы. Поэтому упрекать нас в том, что мы что-то нарушаем, – это очень странно со стороны наших американских партнёров.

ВОПРОС: Но вы сделали какие-то усилия по поводу военного бюджета, и на данный момент Президент России, принимает ли он какие-то особые решения по безопасности и обороне? Поскольку общий климат опасен.

В.ПУТИН: Да, по поводу военного бюджета. Так, для справки (не все это знают, специалисты знают, но не все): военный бюджет Соединённых Штатов Америки, о которых мы только что говорили, превышает военные бюджеты всех стран мира, вместе взятых. Так кто проводит агрессивную политику?

Что касается нашего [военного] бюджета. Он у нас в процентном отношении к ВВП практически не увеличивается – небольшое [увеличение], на десятую долю процента. Но мы хотим перевооружать свою армию и флот на современной высокоинтеллектуальной базе, сокращать количество и улучшать качество. У нас есть целая программа, она не вчера возникла, эта программа перевооружения, не в связи ни с какими событиями на Украине. Это плановая работа, и мы будем это делать.

ВОПРОС: Господин Президент, Президент Сирии Башар Асад только что был переизбран вновь на пост Президента без каких-либо усилий. Вы можете на него повлиять? Почему Вы не попросите его прекратить те зверства, которые творит его армия, прекратить бороться с собственным народом?

В.ПУТИН: Зверства там творятся со всех сторон. И не в последнюю, а может быть, в первую очередь со стороны экстремистских организаций, которые в большом количестве расплодились в Сирии. Нас знаете что больше всего беспокоит?

ВОПРОС: Религиозные, исламистские…

В.ПУТИН: …организации, связанные напрямую с «Аль-Каидой». Их там полно. Это даже уже никто не отрицает. Это общеизвестный факт. Но нас больше всего беспокоит, что Сирия может превратиться, если мы будем действовать неаккуратно, в какое-то подобие Афганистана, в рассадник, в абсолютно неуправляемый рассадник террористической угрозы, кстати говоря, в том числе и для европейских государств. Потому что вот эти экстремисты, которые сегодня там сидят, рано или поздно переберутся в другие страны, в том числе и в Европу.

ВОПРОС: Мы не совсем понимаем, почему Вы, Владимир Путин, хотите модернизировать Россию, но Вы поддерживаете человека, который убивает своё население, который покрыт кровью. Как это может быть?

В.ПУТИН: Объясню очень просто и доходчиво и надеюсь, меня большинство французских зрителей и слушателей поймёт. Мы очень боимся распада Сирии, так же как это произошло, допустим, в Судане. Мы очень боимся ситуации, которая может там сложиться, такая же, как в Ираке, и очень боимся превращать Сирию в какое-то подобие Афганистана. Вот почему мы хотим сохранить легальную власть и потом постепенно вместе с сирийским народом, вместе с нашими партнёрами в Европе и Соединённых Штатах думать о том, как преображать это общество для того, чтобы делать его более современным, более жизнеспособным и более гуманистическим.

ВОПРОС: Я хотел бы поговорить о вашей стране, о России. Как бы Вы описали политический режим, который сейчас в России? Некоторые говорят, что это демократия, некоторые говорят, что это огромная территория, поэтому нужна жёсткая рука. Как Владимир Путин определяет то, что называют режимом Путина?

В.ПУТИН: У нас нет никакого режима, связанного с конкретным человеком, в том числе и с действующим Президентом. У нас совершенно стандартные демократические государственные институты, которые, конечно, имеют какую-то свою собственную специфику. В чём эта специфика заключается? Она заключается в том, что подавляющее большинство наших граждан склонны опираться на свои исторические традиции, на свою историю и, если можно так сказать, на традиционные ценности.

На мой взгляд, это является определённым фундаментом, элементом устойчивости российской государственности. Но в этом нет ничего особенного, в этом нет ничего такого, что связано персонифицированно с личностью Президента. И, кроме всего, надо не забывать, что совсем недавно у нас начали внедряться демократические стандартные институты. Этот процесс находится в состоянии постоянного развития.

ВОПРОС: Можно ли быть оппозиционером в России и не рисковать своими связями, своей репутацией, избежать наказания российским правосудием?

В.ПУТИН: У нас большое количество оппозиционных партий, мы совсем недавно либерализовали регистрацию политических партий, у нас уже десятки партий, которые принимают участие в муниципальных и региональных выборах.

ВОПРОС: Но можно быть оппозиционером, личным оппозиционером Владимиру Путину и избежать рисков?

В.ПУТИН: Если послушаете некоторые наши радиостанции, посмотрите некоторые телевизионные передачи, то, я Вас уверяю, Вы ещё вряд ли найдёте какой-то аналог подобной оппозиционной деятельности во Франции.

ВОПРОС: Да, конечно, в России всегда были такие периоды порядка и авторитарной власти, но в эпоху интернета может ли страна развиваться, ограничивая свободы?

В.ПУТИН: Это невозможно, мы и интернет не ограничиваем.

Вы знаете, что мы ни делаем, сразу кто-то пытается найти какой-то элемент, противоречащий принципам демократии, в том числе и в интернете. Есть у нас ограничения или нет? Я считаю, что нет. Некоторые наши оппоненты говорят: «Нет, это невозможные ограничения!» Какие у нас ограничения? У нас, например, есть ограничения, связанные с запретом пропаганды в интернете способов самоубийства, пропаганды наркотиков, педофилии – вот у нас какие запреты. Что здесь такого?

ВОПРОС: И гомосексуальности. Но это другое дело, это не педофилия.

В.ПУТИН: Это не так, у нас нет запрета на гомосексуальность. У нас есть запрет на пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних. Это разные вещи, понимаете?

В Соединённых Штатах, о которых мы говорили, есть в некоторых штатах уголовная ответственность за гомосексуализм. У нас нет вообще никакой ответственности. Есть запрет на пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних. Мы вправе защищать своих детей, и мы будем это делать.

ВОПРОС: Мы хотим поговорить об окончании Вашего президентского срока в 2018 году. Мы хотели бы поговорить о рабочих лагерях. Эти вещи у нас на Западе удивляют. Допустим, Pussy Riot были проговорены к рабочим лагерям, это не была нормальная тюрьма. Закроете ли Вы эти лагеря к концу Вашего срока?

В.ПУТИН: Это не лагеря, это зоны, где люди ограничены в свободе, но они могут жить более или менее нормальной человеческой жизнью. Это не тюрьмы, в которых человек не может заниматься трудовой деятельностью.

Вообще тюрьма, где человеку запрещено заниматься трудовой деятельностью, – это самый худший способ наказания. И я не думаю, что мы должны всех людей переместить в такие учреждения, где человек лишается свободы. Я думаю, что это гораздо хуже, чем то, о чём Вы сказали.

ВОПРОС: Кто убедил Вас в том, что у Вас есть особая миссия для России?

В.ПУТИН: Откуда Вы взяли, что я считаю, что у меня есть какая-то особая миссия? У меня есть доверие моих избирателей – за меня проголосовало свыше 63% избирателей Российской Федерации. Я считаю, что у меня есть общенациональный мандат на проведение внутренней и внешней политики, и я в соответствии с этим мандатом буду исполнять свои обязанности.

ВОПРОС: Вы считаете, что у Вас есть какой-то пример в истории России? Вы ориентируетесь на советскую или российскую модель?

В.ПУТИН: Я с большим уважением и любовью отношусь к отечественной истории и культуре. Но мир развивается, и Россия развивается вместе с миром. Россия – часть современного мира, не вчерашнего, а современного, и я думаю, что у неё даже большее будущее, чем у некоторых других стран, которые не могут позаботиться о своих молодых людях, о поколениях своих нарождающихся, о своих детях, думают, что это всё можно пустить на самотёк.

ВОПРОС: Последний вопрос, господин Президент. Американский журнал Forbes назвал Вас в 2013 году самым влиятельным человеком мира. Вам это польстило?

В.ПУТИН: Вы знаете, я взрослый человек, я в состоянии понять и понимаю, что такое влияние в современном мире. В современном мире влияние прежде всего определяется такими факторами, как экономика, оборона и гуманитарные влияния.

Полагаю, что касается обороноспособности России, то в этом смысле наша страна является, безусловно, одним из лидеров в мире, потому что это ядерная держава, и по качеству нашего ядерного оружия мы, пожалуй, реально занимаем, может быть, даже первое место в мире – по качеству.

Что касается гуманитарного влияния, то это тоже предмет нашей гордости – имею в виду великую русскую культуру, литературу, живопись и так далее.

Что касается экономики, то мы реально отдаём себе отчёт в том, что нам ещё нужно очень многое сделать, чтобы занять какие-то лидирующие позиции, хотя за последнее время мы сделали большие шаги вперёд, мы превратились в пятую экономику мира. Это, в общем, для нас успех, но этого недостаточно.

ВОПРОС: Владимир Путин – история ещё не знает, что останется от этих лет, от эпохи Путина. Что бы Вы хотели, чтобы осталось? И хотели бы Вы, чтобы Вас считали потом демократом или человеком, который вышел из авторитарной системы?

В.ПУТИН: Я хотел бы, чтобы меня считали человеком, который сделал максимум, на что он был способен, для счастья и процветания своей собственной страны, для своего народа.

РЕПЛИКА: Большое спасибо. И прекрасной поездки во Францию, господин Президент. До свидания!

В.ПУТИН: Спасибо.

[ÉNORME] La transcription de l’interview de Vladimir Poutine en version intégrale : le scandale des coupes de TF1